Любовь Петровна Садакова живёт и работает в г. Кирове.

Тридцать два года своей жизни Любовь Садакова посвятила изучению и сбережению традиций старинного вятского народного промысла. Она — мастерица дымковской игрушки. «Игрушечница» — так называют себя мастерицы. Азы профессии Любовь Садакова постигала под руководством Валентины Племянниковой, известной вятской ваятельницы «Дымки».

В 2000 году стихи Любови Садаковой были признаны «открытием года» в областном литературном клубе «Молодость» (руководитель Алексей Смоленцев).

В 2003 году жюри московской «Илья-премии» назвало Л. Садакову в числе победителей Всероссийского поэтического конкурса и включило в состав участников итогового литературного фестиваля.

В 2004 году рукопись поэтической книги Любови Садаковой прошла конкурсный отбор областного литературного совещания молодых писателей. Л.П. Садакова была участницей семинара под руководством поэтов Светланы Сырневой и Валерия Фокина.

Стихи и проза опубликованы в альманахах «Зелёная улица» (г. Киров), имеются публикации стихов в альманахе «Илья» (г. Москва), прозы журнале «Русское эхо» (г. Самара).

Лауреат областной премии им. Н.А. Заболоцкого (2012 г.).

 

Статьи

"Былинка любви, или Русская жизнь в балладах русского быта Любови Садаковой" (Алексей Смоленцев).

 

Произведения

 Стихи, День литературы.

 

ПУСТЬ ЗАВИДУЮТ

Накоплю денежек –
Куплю сарафанчик в клеточку.
Бирюзовенький.
Пойду по улице.
Будут спрашивать:
– Девка рыжая, откуда сарафан такой?
Скажу:
– Тятенька подарил!

Пусть завидуют.

Накоплю денежек –
Куплю сапожки  лаковые
Со шнуровочкой.
Пойду по улице.
Будут спрашивать:
– Девка курносая, откудова сапоги такие?
Скажу:
– Муж балует!

Пусть завидуют.

Срежу розу палевую –
На груди приколю.
Пойду по улице.
Будут спрашивать:
– Девка глупая, почто с цветком ходишь?
Скажу:
– Тайный друг проходил,
На окно положил!

Пусть завидуют!

Ох, не копятся денежки…
Не носить мне сарафанчика в клеточку,
Сапожек лаковых.
Зато розу шиповничью
Под ногой нашла,
Подняла, обдула,
Лепесточки оборвала,
В  чай заварила.
Сижу, чай-от пошвыркиваю
Да постанываю:
– Хорошо-то как, Господи-и-и!

Пусть завидуют!

 

ЯЛТА

Сегодня явный штиль и море отдыхает,
Несвежую волну туда-сюда гоняет.
Куриный бог лежит на мокнущем окурке
Да чайка, осерчав, долбит сухую булку.
Потеют птицы-гриль и пиво чахнет в банках…

А вот и я иду с божественной осанкой,
Забывши про хондроз, хандру и хрипы в бронхах,
Про отчину свою в помойках и потемках.
За мною – белый шпиц, как облака кусочек,
И скомканный в руке – батистовый платочек,
И кто-то тайный взгляд за вырез платья мечет,
И море шелестит, как увертюра к встрече…

А впрочем, что я вру про белую собачку, –
Штормит моя судьба и подвергает качке.
Дитя мое с утра без умолку канючит
И тянет за подол своею липкой ручкой
К лоточкам и лоткам, к чернявым зазывалам,
И сколько ни корми мороженым – все мало!

Но все же пахнет мир романтикой красивой
И солью голубой и влажной парусиной…
И, чтобы уж вполне романтики хватало,
Мерещится в толпе то Чехов, то Баталов.
Что этот, что другой – с печальными глазами,
И шепот их плывет над всеми голосами:
«Ах, надо подождать – за этой жизнью скверной
Мы что-нибудь с тобой придумаем… наверно…»

 

СОН

Оттого-то мне не спалось в ночи:
Мне приснились две восковы свечи.
Жизни лёгкий бег, наконец, утих,
прощены грехи - разве много их?
Просветлился взор, облегчилась грудь,
Вот мне скажут: «Что ж, собирайся в путь…»
И Невидимый мне скажет: «Руку дай».
И душа замрёт. Неужели в рай?
Там уж верно все, кто меня любил,
Кто страду прошёл, кого Бог простил.
Кто меня любил - у ворот стоят,
Не иду ли я? – с под руки глядят.
Запоёт душа, перейдя порог,
Те слова любви, что копила впрок.

Но ни вол, ни лев, ни орёл с небес
Не спешат ко мне. Тишина окрест.
Только страж один новым песням рад,
Золотым ключом открывает град:
Виноград кругом и цветы цветут,
На руках дерев птицы гнёзда вьют,
По густой траве, по дорогам ли,
Ходят ангелы ликом строгие.

Но, как в клетке стриж, я среди дерев,
То ли страх растёт, то ли поздний гнев,
Что ни где их нет, кто меня любил,
Кто душе моей сотаинник был,
С кем бы сесть в траву с колоском в зубах,
Вспоминать светло о весёлых днях…

И сказал Господь: «Тяжелы грехи.
Как ни бился Я, да дела плохи.
Вы озлоблены. Вы невеселы.
Страсти чашу-то перевесили.
И твои, на днях, колотились в дверь,
И я плакал им, ибо Я – не зверь,
Ибо здесь и Я одинок порой,
И окалиной пахнет Космос Мой».

И вскричал мой дух, полетел, звеня:
«Ты найди мне тех, кто любил меня!»
Как из райских кущ я рванулась прочь,
Да проснулась вдруг…

За окошком ночь.
На стене часы, не спеша, стучат,
Паутину вьёт по углам печаль.
В чёрный свет гляжу возле белых звёзд,
И стоит мой сон, как над бездной мост.

 

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Не согласно родилась, а вопреки,
Не для радости, для тайны на челе,
Не у моря у коричневой реки,
Не к рассвету, а как стало вечереть.
По углам взошли зелёные грибы
В чёрном тереме чуть выше лопухов,
И в большом сомненье – быть или не быть –
Ангел спрятался за грудой облаков.
Я не помню, как несла меня домой,
Но я знаю, что забыв свои дела,
Свет-Настасьюшка решительной рукой
На пелёнки платья старые рвала.
Отчего же ты не скажешь: Бог с тобой…
Не отбросишь скудный дар ценою в грош,
Отчего же ты не плачешь надо мной,
А хвалебную для Господа поёшь?

 

НИНА

Выходя из больничных дверей,
Я не справляюсь с щемящей тоскою,
И на жизнь оглянусь как Орфей:
Это правда – ты следом за мною?

Не споткнись о порог, не дыши
Сукровицею, хлоркой и гноем.
Здесь, на тощей постели лежит
Наша Нина, забывшись в покое.

Ей страшнее всего по ночам:
Смерть по левую руку садится,
А по правую руку – печаль –
Две бессонные горе-сестрицы.

Сколько было отмеряно – не
Умножается на два.
Напрасно.
Зависает в больничном окне
Налитая луна словно праздник.

Боль под утро отступит на миг.
Нина, вспомнив любимое что-то,
Обернется всем телом на крик.
Как жена упасенного Лота.

 

***
Пока стрела летит,
В цель пущенная ловко,
Она увидит мир, как птица,
С высоты и,
Издавая свист
Железною головкой,
Вконец приобретет
Все птичии черты.
И ветер – ее брат,
И яркий свет небесный,
И острия вершин
Зовут ее своей.
А где-то соловей
Завел о счастье песню,
И всадник на коне
Задумался о ней.
Но вдруг трава поймет,
К сырой земле прижмется,
И вздрогнет верный конь
И сердце ездока,
Рот криком изойдет
И эхом отзовется
Сквозной, певучий лес
И быстрая река.
Как отдалить беду,
Как расцепить мгновенья,
Когда все сцеплено:
Мечта, стрела и страх?
Любовь и смерть вдвоем
Соединяют звенья
И поровну у них
В натруженных руках.
Но как прекрасна жизнь
На острие покоя!
Цветок раскрыл глаза
И замер в синеве…
Пока стрела летит,
Здесь все, здесь все живое –
И птица, и зверье,
И всадник на коне.