Андрей Николаевич Антонов

Андрей Антонов родился в 1966 году в поселке Судозавод. Его построили в тридцатые годы недалеко от г. Перми на обширном угоре, как подспорье корабельностроительному заводу. Кругом – сплошная суша на сотни километров, а завод создавал океанские нефтерудовозы. В первом классе у Андрея уже была небольшая тетрадка стихов. Одно из них он запомнил и сегодня полушутливо называет его «Стихи о судьбе поэта».

Соловей весь день летает
Под небесами небес,
Он там песни распевает,
И не пьет, и не ест.

После восьмого класса Андрей Антонов поступил в Пермский нефтяной техникум на отделение буровых и газовых скважин. Старший друг, учившийся на последнем курсе в техническом вузе, убедил, что профессия нефтяника дает поэту материальную независимость в СССР и приближает к истокам природы и вещей. Две недели работаешь, две недели стихи пишешь. Свобода и песни! В жизни все оказалось иначе. Поэтому он ушел с четвертого курса и поступил в Пермский университет на филологический факультет. Однако краснознаменная линия партии так широко проходила по всем учебным курсам, что он, оставив мысли о высшем образовании, пустился в пятилетнее плавание по «морю житейскому». За эти годы ему пришлось поработать и дорожным рабочим, и речником второго класса на пассажирском двухпалубнике «Азербайджан», и в рекламном агентстве, и монтировщиком в театре кукол, и библиотекарем, и строителем, и секретарем в институте культуры. В это же время он стал членом литературного объединения при Пермском союзе писателей. Он часто ездил с пермскими поэтами и прозаиками на встречи с читателями на заводы, фабрики, в библиотеки и госучреждения.

В 1989 году Андрей Антонов по приглашению настоятеля, священника Александра Зверева, уехал в старинный город Уржум помогать восстанавливать собор Святой Троицы. Первый год он работал при храме истопником, дворником, звонарем; исполнял обязанности секретаря настоятеля и библиотекаря. В 1991 году был рукоположен в диаконское служение. В том же году поступил на заочное обучение в семинарию при Троице-Сергиевой Лавре. Благополучно завершил обучение в 1996 году, будучи уже в сане иерея; двумя годами раньше перебрался в г. Киров, где и живет до нынешнего времени.

Андрей Антонов семь лет преподавал в Вятском духовном училище богословие и гомилетику. Сейчас работает в Кировском театре кукол имени А.Н. Афанасьева в должности завлита. Автор книг: «Равноденствие игрушки» (Киров, 2003), «У Ноя была коровенка» (Киров, «О-краткое», 2009), «Семь неизданных поэм» Киров, 2010), «Ходит белый петушок» (Москва, «Русский хронограф», 1998), сборников стихов «То есть» (Киров, 2004), «Гусь» (Киров, 2019).

В московском театре «Глас» с 2005 года по его пьесе двенадцать лет идет спектакль «Пасха на Вятских увалах»: http://www.theatreglas.ru/pasha-na-vyatskih-uvalah/. Он соавтор пьесы «Сказка Полярной Звезды», написанной для театра кукол имени А. Н. Афанасьева в 2017 г. Пьеса в афише театра кукол. Лауреат VI международного поэтического конкурса памяти Константина Васильева «Чем жива душа…» (2015г.) и Всероссийского конкурса чтецов в Кургане (1985). Стихи и статьи А. Антонова печатались в российских и региональных изданиях: «Сибирские огни» (№2, февраль 2016, №5 май 2017, №11, 2018), «Школьная педагогика» (№5, 2002, Москва), «Толстой. Новый век» (№2, 2006, Ясная Поляна), а также в русскоязычном сегменте сети-интернет. В альманахе «Русское эхо» (№12, Самара, 2015 г.) напечатана его повесть «Марфа». Он был участником писательских конференций, форумов и образовательных чтений в Москве, Санкт-Петербурге, Ясной Поляне, Бердянске, Перми, Сергиевом Посаде, Костроме, Ярославле и др.

Свое творческое кредо Андрей Антонов определил так: «Любое творчество в основе своей наивно, как первобытное искусство, как смешные рисунки на стене пещеры в Шове, как расписные шарики из глины, летящие по склону Раздерихинского оврага на Свистопляске. Каждое открытое, творящее сердце – наивно потому, что открывать его миру «лежащему во зле» рискованно и почти безнадежно. Но здесь есть одна странность: простосердечность, ошеломительная доверчивость — это возможность войти одному сердцу в другое; обойти иррациональное противоборство ума, миновать душевные преграды нелегковерной натуры современника. Мне дорого любое «наивное» художество, когда оно не толкает человека к пропасти, к экзистенциональному отчаянью, к депрессивным переживаниям и образам; не отбрасывает читателя пинками творческого позитива от внутренних и внешних кошмаров, а только поддерживает в решении отойти от края, сделать несколько шагов назад, развернуться к светлой стороне жизни».

О творчестве Андрея Антонова московский критик Елена Пиатровская писала: «Неразрывная связь времен, выражающаяся в совмещении пространственно-временных планов, является одним из главных стилеобразующих приемов в лирике вятского поэта А. Антонова. Эмоциональная сила многих его стихотворных строк возникает в силу неожиданности, нечаянности лирического героя состояния преображения собственной души, прозрения великой тайны Любви Божьей к каждому человеку. Прием совмещения временных и пространственных планов бытия выводит на понимание смысла жизни вообще. Об этом очень точно высказался философ С. Франк: «Смысл жизни - в ее утвержденности в вечном, он осуществляется, когда в нас и вокруг нас проступает вечное начало, он требует погружения жизни в это вечное начало. Лишь поскольку наша жизнь и наш труд соприкасается с вечным, живет в нем, проникается им, мы можем рассчитывать вообще на достижение смысла жизни».

Вторым стилеобразующим приемом для Андрея Антонова является диалогический контекст (по Бахтину): портретирование стиля, реминисценции, аллюзии с обращением к классической поэзии золотого и серебряного века, то есть, непрекращающийся диалог с бессмертной русской классикой. И это тоже своеобразная связь времен, поколений, традиций единой русской литературы. Как писал М. Бахтин, «В любой момент развития диалога существуют огромные, неограниченные массы забытых смыслов, но в определенные моменты дальнейшего развития диалога, по ходу его они снова вспомнятся и оживут в обновленном виде. Нет ничего абсолютно мертвого: у каждого смысла будет свой праздник возрождения». Поэтому логично, что в поэзии Антонова звучит живая перекличка, зачастую поэтическая полемика с Жуковским, Вяземским, Пушкиным, Тютчевым; Буниным, Блоком, Гумилевым, Ахматовой, Цветаевой, Пастернаком, Есениным, Заболоцким, А. Прасоловым, Л. Сафроновым.

В творчестве Андрея Антонова задействовано все светлое многообразие живой религиозности. Это и Таинства Церкви: покаяние (исповедь), Евхаристия (Литургия), священство, монашество, погребение; и годовой круг богослужения; и личное обращение к Богу. Преобладают жанры элегии, притчи, молитвы, гимна. Во всех стихах этой тематики применен упомянутый прием совмещения пространственно – временных планов, что вполне оправдано содержанием текстов:

…Машины сверкали боками,
Пугая прохожих за так,
И не было между веками
Зазора, хотя бы с пятак.

Старуха закрыла фрамугу,
И в малосемейной глуши
Псалом потянула по кругу,
Не чувствуя в теле души.

И время, и память, и вечность
Все мимо сознанья текли,
Качая бетонный скворечник
На зябнущей ветке земли.

Поэзии Андрея Антонова по силам соединять времена, пространства и людские души.

Произведения:

Начало войны

Земля лежала на снегу,
а деревце еще летело,
как лук согнутое в дугу,
без времени и без предела.
И мальчик с новеньким ружьем
еще бежал за ним вдогонку,
и можно было бы живьем
его заснять на кинопленку.

Еще оглохшего дрозда
качалось эхо над поляной,
и в лужах талая вода
благоухала валерьяной,
Но судьбы все переплелись,
и бездной дышит каждый атом,
и мальчик, поднимаясь ввысь,
летит над берегом покатым
туда, где сотни тысяч рек
взошли к единому истоку,
и где покой, и где ночлег,
и ожидание до сроку.

Земля лежала на снегу,
а снег под нею таял, таял.
И все, что было на веку
молчало, в вечность прорастая.

Судьба человека

И равнодушная природа…
А. Пушкин

Сумасшедший человек,
житель будущего рая,
ты прожил свой скорбный век
ничего о нем не зная.
Тихо, мирно, просто так,
для насмешек и забавы,
как Иванушка-дурак,
на окраине державы.

Никого не полюбил,
ни к чему не привязался,
словно выходец могил
отражения пугался.
Даже имя, что тебе
врач на бирке написала,
никогда в твоей судьбе
ничего не означало.
Как цветочек полевой
ты затих в больничной сени,
стриженою головой
резкие бросая тени.

И зачем родился ты
равнодушный, как природа?
Жизнь твоя ¬- из темноты
залпы сероводорода.
В чем, скажи мне, милый друг,
мудрое предназначенье,
безмятежных твоих мук,
непечального успенья?

Ни могилы, ни креста,
ни молитвенного вздоха.
Белоснежного листа
заурядная эпоха.

Непогода

Дождь идет. Все затянуло серым,
и земля, луженая теплом,
кажется прозрачным полимером,
не напоминая больше дом.
И деревья сжались, как гармони,
и меха дыханья своего
затянули в жесткие болоньи,
не воспринимая ничего.
Даже там, у самой сердцевины,
на пластинках годовых колец,
вписанные временем былины,
замотало сыростью вконец.

Мир разбух, как старая колода,
всякой форме наступил предел.
Не поймешь, какое время года
нынче Бог устроить захотел!
Глохнет день, и вытолкнуть не может
тленный дух животной немоты,
и в бессильи затевает рожи
на стекле – и прячется в кусты.

Только птицы, маленькие звери,
на столбах электропередач,
все поют, своим привычкам веря,
не сходя на безутешный плач.
Вот и я, подобно этим зверем,
буду петь о счастье бытия.
Этот мир рассчитан и измерен.
Этот мир – вторая плоть моя.
Но душа свободна от печали,
даже если вся она – печаль.
Было Слово сказано в начале,
а уж после утвердилась даль.

Что же так горюет в непогоду
человек – и дуется на всех?
Бог сегодня сочиняет воду,
отметая суматоху вех.

Крапива

Тихий жгучий куст крапивы
в лунном свете копит яд,
все его восторги живы
среди осени утрат.
Он один зеленым цветом
украшает огород,
душу радует поэтам
и к терпению зовет.

Созданный не для веселья,
безучастный ко пчеле,
как адамово похмелье
он явился на земле,
но страницами Голгофы
руки жгут его листы,
и кладут на сердце строфы
несловесной красоты.