РАЙ ЗЕМНОЙ

Возвратиться бы на время
В босоногую страну
И увидеться бы с теми,
С кем дружил и вёл войну.

С кем на купол церкви лазил,
Вниз сорваться не боясь,
С кем по лужам и по грязи
Бегал, весело смеясь.

С кем такой же, босоногий,
Стать большим мечтал скорей,
Чтобы все пройти дороги
Всех земель и всех морей.

Много мест чудесных видел,
Изодрал сто пар штиблет
И банальный сделал вывод:
В мире места лучше нет,

Где родился, и в котором
Рос, как сорная трава,
Дрался, лазил по заборам,
Убегал на острова,

Не морские, а речные,
Из ракушек и песка,
Вместо пальм – кусты густые
Молодого ивняка.

Там с ребятами купался,
Загорал до черноты,
И домой не появлялся
До вечерней темноты.

Бедный Ангел, мой хранитель,
Сколько ты со мной хлебнул!
Ты, невидимый спаситель,
Плыл ко мне, когда тонул.

Подстелить спешил соломки,
Если с крыши падал я,
Много раз спасал от порки
Непослушного меня.

Пуще собственного глаза
От любой беды хранил,
От увечья, от заразы,
Если в зной из лужи пил.

Замечал опасность первым,
Словно марсовый матрос,
Сколько ты, мой Ангел верный,
Перенёс, пока я рос.

Ощутить бы снова землю
Детской пяткою босой,
Возвратиться бы на время
В босоногий рай земной!

 

ОДА ВЯТСКОМУ КРАЮ

Хвастал сочинский художник:
«Обделил вас, вятских, Бог:
Дал метели, серый дождик,
Да с вороной чёрный стог.

Ну, а нам достались горы,
Мягкий климат, море, пляж,
Щедрость фауны и флоры –
Живописен наш пейзаж.

Прав заезжий живописец –
Колоритней тёплый юг.
Видно, надо здесь родиться,
Чтоб привыкнуть к вою вьюг,

Чтоб навек, по доброй воле,
Край пейзажной нищеты
Полюбить до кома в горле,
До тоски, до немоты.

 

НАДО ЖИТЬ!

Если точку опоры теряю
И становится пусто внутри,
День и ночь без конца повторяю:
«Надо жить! Надо жить, хоть умри!»

Надо жить! Надо жить, хоть ты тресни!
Надо жить, если жизнь – сущий ад!
Надо жить! Надо жить, даже если
Нет пути ни вперёд, ни назад.

Надо жить, если небо с овчинку
И такая тоска – хоть кричи.
Надо жить, если душу в починку
Не берут ни попы, ни врачи.

Надо жить, если раны глубоки
От обид и нежданных измен.
Надо жить, если слишком жестоки
На Руси времена перемен.

Надо жить, если рушится вера
В торжество справедливых идей.
Надо жить, если близится эра
Не имеющих веры людей.

Надо жить, если жил неумело,
Если беден, ершись не ершись,
Надо жить, если так надоела
Пьеса с глупым названием «Жизнь».

Надо жить, если петля готова
Или острая бритва и таз.
Надо жить! Два проверенных слова
От несчастий спасали не раз,

Уводили насильно от края,
За которым смертельный провал.
«Надо жить!» – я шептал, умирая,
И опять, в сотый раз, выживал.

Сновиденья хорошие снились,
А о чём – не могу рассказать,
Вновь стихи на бумагу просились
И хотелось роман написать.

Появлялась и точка опоры,
О которой мечтал Архимед:
Мог опять я сворачивать горы
И влиять на движенье планет.

 

БАБУШКА

Посвящается бабушке Марии Никифоровне

Я помню, бабушка моя
Грехом унынья не страдала,
Хотя изнанку бытия
Прекрасно видела и знала.

Она за восемьдесят лет
Хлебнула горя через меру,
Да, видно, Бог открыл секрет,
Как сохранить любовь и веру.

Её не мучил страх ночной
И сны дурные не терзали,
Вставала бабушка с зарёй,
Когда ещё другие спали.

За целый день не отдохнёт:
То грядки полет, то стирает,
То вяжет варежки, то шьёт
И по привычке напевает.

Из самых близких мне – одна
Умела выслушать с вниманьем:
Она была наделена
Талантом редким – пониманьем.

С порога нищих не гнала,
Людей пропащих не судила,
В ладу с соседями жила
И сплетен бабьих не любила.

По доброте жалела всех
За то, что все умрут когда-то,
И сокрушалася о тех,
Кто жил за счёт других богато.

Простой была её душа,
Молясь, просила о немногом:
Чтоб люди жили, не греша,
И были честны перед Богом.

Ей часто снился по ночам,
Перед кончиной за полгода,
Нерукотворный дивный Храм,
Вознёсший крест до небосвода.

 

БЕРЕГ ТОТ

Ах, как хочется оставить
Круг обыденных забот
И хоть раз себя заставить
Переплыть на берег тот.

Там, где годы золотые
Детства раннего провёл,
Где просторы луговые
Пахнут мёдом диких пчёл.

Там кузнечики стрекочут,
Сухоноги и легки,
Коростель железку точит
Где-то в кочках у реки.

Там птенцам перепелицы
Повторяют: «Спать пора!»,
Там летают люди-птицы
В сновиденьях до утра.

Сказки там правдивей былей
И реальней яви сон,
Там дразнилок изобилье
И считалок миллион.

Чувства там и впечатленья
Глубже, ярче и сильней,
Там счастливые мгновенья
Бесконечности длинней.

Там азартно всей оравой
Ловят мелких пескарей,
Там любой имеет право
Стать героем поскорей.

Там вода в реке теплее,
Чем парное молоко,
Там бояться не умея,
Заплывают далеко.

Ах, как хочется, поверьте,
Переплыть на берег тот,
Но знобит осенний ветер
И страшит водоворот.

 

***

Мне казалось, познал и себя, и людей.
Мне казалось, что сердце давно под контролем.
Только жизнь оказалась гораздо мудрей:
И опять я пронзительной нежностью болен.

Эта нежная боль не похожа на ту,
Что так сладостно мучила в юные годы,
Не похожа она на земную мечту –
Эта боль не земной, а небесной природы.

Боль напрасной надеждой лечить не хочу –
Мне пронзительность нежная жизни дороже.
Умирая, в последний момент прошепчу:
«Не оставь, не оставь мою милую, Боже!

Огради от житейских лишений и зла,
Береги её сон от кошмаров ночами,
Дай достаточно зренья, чтоб видеть могла
Красоту твою, Боже, своими очами».

 

ВЫБОР

Стремленья нет иметь торговых точек сеть,
Или своим свечным заводиком владеть.
На жизненном распутье – быть или иметь –
Я твёрдо выбрал быть – в значении уметь.

Уметь искусным быть в профессии любой,
Уметь не браться за несвойственную роль,
Уметь вести неравный бой с самим собой,
Уметь без слёз терпеть бессилие и боль.

Пусть я затеял безнадёжную войну,
И терпеливым быть никак не научусь,
Судьбу, которая досталась, не кляну,
От выбора, что сделал сам, не отрекусь.

 

МОЛИТВА

Не крестили меня, не учили псалтыри,
И пришлось мне придумать молитву свою:
Слов в ней дюжины две, строк же ровно четыре, –
Я её про себя, как умею, творю.
Не оставь мою просьбу, Владыка небесный,
Ни о чём я тебя до сих пор не просил –
Начинающих путь упаси от бесчестья,
Утомлённым в пути дай терпенья и сил.

 

МИЛОЕ ЗАХОЛУСТЬЕ

Кто с ранних лет в свой край влюбился,
Его не сможет разлюбить,
Тот уголок, где мир открылся,
Душа не в силах позабыть.

Не позабыть вовек ту речку
И тот заветный омуток,
Где сладко ёкало сердечко,
Когда нырял вдруг поплавок.

Не разлюбить небес безбрежность
Над захолустной стороной,
Не расплескать с годами нежность
К своей провинции родной.

Кто ностальгией был измучен
В краях прекрасных, но чужих,
Тот горьким опытом научен,
Уж не оставит мест своих.

Своё глухое захолустье
Не променяет и на рай,
И даже мысли не допустит
Покинуть вновь родимый край.

 

РОДНИК

Помню, в день рождения
Подарили гости мне
Краски акварельные
На палитре простенькой.

Краски акварельные –
Вам не карандашики:
На картон наклеены
С ямками кругляшики.

Чудо семицветное,
Радуга пахучая –
Для четырёхлетнего
Нет подарка лучшего.

Ярче впечатления
От подарка скромного
С дня того рождения
Что-то не припомню я.

Как родник спасительный,
Память о палитре той,
Если сник, поит меня
Радостью живительной.

Силы возвращаются,
Верится в хорошее,
В жизни начинаются
Снова дни погожие.

 

АВГУСТ

Наблюдательный знает:
После зноя и гроз
В свой черёд наступает
Время солнечных грёз.

До чего же погода
В эти дни хороша!
Отдыхает природа,
Беззаботна душа.

Суховеи забыты,
Небосвод голубой,
Горизонты промыты
Дождевою водой.

От зари до заката
Речка, словно стекло,
Спят с гусыней гусята,
Спрятав клюв под крыло.

Утончённо красива,
Не грустя ни о ком,
Спит плакучая ива
Летаргическим сном.

Спит осока на кочке,
Дремлет скошенный луг,
Спит на тёплом листочке
Перламутровый жук.

Лишь кузнечик не хочет
Отдыхать среди дня:
Он литовочку точит,
Оселочком звеня.

Целый день раздаётся:
«Дзинь-дзинь-дзинь,
Дзинь-дзинь-дзинь…»,
А с небес в речку льётся
Акварельная синь.

 

ХУДОЖНИЦА-ОСЕНЬ

Пусть художница-осень
Красит листья берёз,
Не хочу на погосте
Лить по августу слёз.

Пусть ракиты с обрывов
Сыплют в заводи медь,
Нет желанья с надрывом
Песни грустные петь.

Только хочется вечно
Пребывать в тишине,
Забывая беспечно
О своей седине.

Только хочется верить:
Жил на свете не зря,
Несмотря на потери
И печаль сентября.

Только хочется очень,
Если в рай попаду,
Чтоб раскрасила осень
Листья в райском саду.

 

ПЕРВЫЙ СНЕГ

Стрекотание сорочье
Ранним утром в ноябре
Означает: выпал ночью
Первый снег. И на дворе

Снова чудо совершилось:
Стало чисто и светло,
За ночь вдруг преобразилось
Захандрившее село.

Стали белыми деревья,
Тротуары и земля,
Крыши, купол церкви древней
И окрестные поля.

И не так уже уныло
Смотрят ветхие дома:
Снова с жизнью примирила
Их волшебница-зима.

А когда же солнце встало,
Чтоб взглянуть на первый снег,
То хандры как не бывало –
Грусть не любит яркий свет.

 

СНЕГ

Конец ноября – начало декабря, у бывшей деревни Ярани

Сыплет, сыплет снег, шурша,
На метёлки камыша,
На засохшую осоку,
На замёрзшую протоку,
На кусты прибрежной ивы.
Сыплет, сыплет торопливо
На берёзы и осины,
На пригорки и низины.
Сыплет, сыплет снег колючий
Из ноябрьской серой тучи,
Засыпая помаленьку
Нежилую деревеньку,
Вековые тополя и заросшие поля.
Неприкаянная Русь,
Ты – любовь моя и грусть.

 

МЕТЕЛИ

Хлопотливые метели –
Домработницы зимы –
Стелют чистые постели
На вечерние холмы.

Много дела у метелей,
Вихрем, бедные, снуют,
Чистят лёд, сугробы белят –
Создают зиме уют.

Не для сна служанкам ночки,
Нужно им, часам к шести,
Все лыжни и лисьи строчки
Свежим снегом замести.

Перед утром ветер стихнет,
И в рассветной тишине
Вдруг воробушек чирикнет,
Увидав кота в окне.

В тот же миг, как по сигналу,
Воробьи, числом до ста,
Налетят шумливой стаей
И начнут честить кота.

От чириканья проснувшись,
Захолустное село
Изумится простодушно:
Сколько снегу намело!

 

ХРАМ

Тишину спугнуть не смея,
Ежедневно по утрам,
Я вхожу, благоговея,
В белоснежный гулкий храм.

Нет в нём каменного свода,
Толстых стен и алтаря,
Белый храм – сама природа
На просторах января.

Вместо свода над снегами
Голубеют небеса,
Заменяют стены в храме
Корабельные леса.

Освещает храм высокий
Не церковный свет свечей:
Всходит солнце на востоке
В нимбе розовых лучей.

В нём берёзки и осинки
Вдоль просёлков тут и там
Тянут ветки-паутинки
К лучезарным небесам.

В нём душа стремится к небу,
Как берёзки у дорог.
Я бы смог прожить без хлеба,
А без солнца бы не смог.

 

ФАНТОМНАЯ БОЛЬ

В той стране, коей нет уж почти четверть века,
Я оставил души своей бо́льшую долю,
И живу с той поры, как безногий калека,
Изнуряемый острой фантомною болью.

 

НЕПРЕДСКАЗУЕМОСТЬ

Твою судьбу непредсказуемую, Русь,
Угадывать под страхом пытки не возьмусь
Ни на полвека, ни на век вперёд,
Тем более на високосный год.

 

БЕЗУМИЕ

В человеческий разум
Верил больше, чем в бога.
Вера рухнула разом,
Словно в марте дорога.

Ни пройти, ни проехать –
Бездорожье сплошное.
Нынче мне не до смеха,
Раздражает смешное.

Ген безумной наживы
Проявился у многих:
В большей мере у лживых
И духовно убогих.

Охватило безумье
Континенты и страны,
Миллиардные суммы
Не вмещают карманы.

Лицемеры довольны,
Но скрывают улыбки,
Разгораются войны
За ресурсы и рынки.

Гибнут мирные люди,
Пожилые и дети,
Гром тяжёлых орудий
Стал привычен планете.

Может в чём-то и сам я
Сумасшедшим стал тоже?
Видя кровь и страданья,
Уж не вскрикну: «О Боже!»

Здравомыслие ныне
Нелегко сохранить,
Правды нет и в помине –
С небом порвана нить.

 

НАИВНАЯ ВЕРА

Наш век похвалиться не может
Избытком любви и добра,
Средь нас альтруистов не больше,
Чем в медной руде серебра.

И в прошлом их было не густо,
Но тайная вера живёт,
Живёт безотчётное чувство,
Что светлое время придёт,

Наступит когда-нибудь эра
Всеобщей людской доброты.
Наивна подобная вера,
Но как же прожить без мечты?

 

КАТАРАКТА

Становится больше в России
Больных катарактой души,
Бедняги умны и красивы,
И гены у них хороши.

Гордятся телесным здоровьем
И очень его берегут,
Но кто обделил их любовью
К земле, на которой живут?

Ничем не помочь обделённым,
Не лечится их слепота:
Лишь в землю родную влюблённым
Открыта её красота.