ЖУРАВЛЬ

...скрип колодезного журавля,
                        да далекие смутные отклики
                        пролетающих братьев его...
Александр Спарбер

Здесь больше не журчит живая речь.
Едва заметны в зарослях крапивы
косой плетень, разваленная печь.

Над пустырём топорщась сиротливо,
стоит журавль, нескладный исполин.
Внизу под ним, в очерченном квадрате
скользит за грань венца усталый клин
его свободных небо-сводных братьев.

Журавль кряхтит... Грядёт его черёд
лететь в края, откуда нет возврата, -
последний и единственный полёт
в бездонный космос чёрного квадрата.

И на прощальный журавлиный клик
глухим протяжным гулом отзовётся
глубинный дух покинутой земли
из темноты заросшего колодца.

MARGARITUS

У моей Маргариты в квартире то шабаш, то бал,
всефеншуйский развал, полигон сумасбродств и безумий.
Здесь сегодня коррида, а прежде Мамай воевал.
И на кухне шкворчит, раскаляясь, домашний везувий.

У моей Маргариты дом полон бродячих собак,
в захламлённом чулане ютятся летучие мыши -
их прогнал странный зверь, захвативший недавно чердак.
Что ни ночь, то хозяйка с питомцем гуляют по крышам.

У моей Маргариты распахнуто в спальне окно.
И, со страхом и радостью стоя у запертой двери,
я гадаю, за что несусветное счастье дано
дуралею, который всю жизнь просидел в подмастерьях?

СВЯТОНОСНЫЙ МАЯК

Среди суровых северных широт,
где не родит земля ни льна, ни хлеба,
где месяц длится ночь, и всех щедрот –
полярное сияние в полнеба,
в оковах вековечной мерзлоты
спят мёртвые поморские посёлки,
стоят пусты раскольничьи скиты.

Всевластны ветры, вороны и волки –
здесь, от царя и Бога вдалеке,
где коротает век моряк вчерашний
на дальнем Святоносском маяке –
во вросшей в скалы светоносной башне.

Зажаты в беломорские тиски
семь человек на остроносом мысе.
Здесь водка не спасает от тоски
и от больных, с ума сводящих мыслей.
От смертоносных щупалец цинги
не спрятаться за стенами в остроге.
Здесь не беда, что встал не с той ноги,
а радость – оттого, что держат ноги.

…Который день бушует океан,
на вильде то и дело восемь баллов;
и руки старика (он спит – он пьян)
всё тянутся к незримому штурвалу.
И не таких сгибает жизнь в дугу.
От инвалида в море мало толку –
собачьей смерти ждать на берегу
сточившему клыки морскому волку.

…Метель кружит над шпилем маяка,
по одному людишек прибирая,
хромым калекой брезгует – пока.
А шестеро – лежат рядком в сарае.
Их даже не схоронишь по-людски.

Но души ждёт небесная обитель.
Ведь звёзды – это тоже маяки,
и, значит, – каждой нужен свой смотритель.

А тот – один на вымерзшей земле –
кому досталась доля страстотерпца,
пусть спит, пока пульсирует во мгле
свет маяка, как огненное сердце.

* Маяк установлен в 1862 году на мысе Святой Нос (Кольский полуостров). В первую же зимовку от цинги из шести человек команды погибли пятеро. Сам смотритель (унтер-офицер в отставке Филиппов) выжил, но по причине перенесённой болезни оставил службу на маяке, на смену ему пришёл отставной унтер-офицер Алексеев. В следующую зимовку от цинги на маяке погибла вся команда – кроме смотрителя.

 ** Вильд – разговорное название флюгера Вильда – простейшего прибора для измерения скорости ветра.

ИГРУШКИ

Верность своим игрушкам - черта людей.
Олег Медведев

Весь день на даче пьяный кавардак.
Хозяин под шумок в разгар пирушки
шмыгнул с какой-то рыжей на чердак.
А там – давно забытые игрушки.

Ракета. Самосвал без колеса.
Кот в сапоге. Слонёнок. Чебурашка.
Испуганно глядит во все глаза
пластмассовая кукла-неваляшка.

И сердце будто замерло в груди.
Хмель выветрился в миг – как не бывало.

– Я... не могу… Не здесь. Ну, погоди...
– Ну, что ты? Как ребёнок годовалый!

Когда всё это было?.. Мальчуган
скакал, как на коне, верхом на стуле...
У дворника учился матюгам...
Однажды, Дед-Мароза карауля,
без сна провёл всю ночь на Новый Год...
Чтоб взять мотоциклетный шлем со шкафа,
влезал на стол, оттуда на комод...
И спал в обнимку с плюшевым жирафом...

Взрослеют дети. Новые "нельзя"
манят, как даль, сокрытая туманом.
Другие появляются друзья,
а старые – пылятся по чуланам.