Вот и проза пришла: 31 марта Елена Смехова представила Молодости свою «Памирскую петлю». История получилась динамичная, увлекательная, неотрывно читаемая. И хорошо, что линейности, о которой говорила Екатерина Трефилова, не оказалось. В повествовании таком вставные новеллы более чем уместны. Правда, Роман Щипан заметил, мол, «гаубица не выстрелила». Видимо, не перечитывал. А мне довелось, и в главе десятой блики вновь скользили и путались, как в калейдоскопе, а Тот, Кто Разговаривает Сам С Собой опять задавался вопросом: «Ну что там у нас?»

Сильно прописана сцена возвращения Джайны в дом отца, где никого уже не было и только обитые роскошными гобеленами стены ещё дышали разговором Саймыка и Аскара. И горы, которые Руслан видит внутри себя, вернее, только одна гора, огромная и не та, которую покоряют, а та, в которой узнают самого себя, тоже сильно. Особенно вместе с выводом: «Альпинисты не зря говорят. Что покоряем мы не горы. Покорить можно только самих себя». В связке этой и испытания, которые придумал (или предвидел?) Тот, Кто Разговаривает Сам С Собой , воспринимаются как логичная подводка к такому осознанию. Тут бы и поставить точку, безжалостно отсекая главу четырнадцатую, которая по большому счету и не глава вовсе, а эпилог. Тут бы и перечитать написанное самой, чтобы почувствовать уязвимость фраз «сделав снисходительный взгляд», «посмотреть на Димона устрашающе», « С рассветом мы готовы к выходу», «Твою мать!» - обескуражено пробормотал Димка, облизывая пересохшие губы». Хотя бы потому, что говорить и облизывать губы одновременно весьма затруднительно…

А так все правы. Анна Гущеварова, читавшая эту историю взахлёб. Екатерина Трефилова, подмечавшая снижавшие читабельность и значимость текста ошибки. Андрей Сапожников, поставивший рядом: «Язык. Стиль. Казенность. Общие описания». Но более всего права сама Елена. Устанавливая свои законы для своего произведения, она следовала не букве сего закона, а духу. Оттого и видение сворачивается, как скомканная газета, оттого и вставные новеллы уместны. Тем более, что в нашем случае такой новелле нашлось место.

В самый разгар разговора о прозе Елены Смеховой в аудиторию вдруг заглянула Любовь Острецова, которую мы ждали к началу занятия. Исполнительница народных песен, она так органично вписалась со своей историей в нашу, так проникновенно и широко спела-сыграла-прожила свою программу, что других доказательств уместности вставных новелл в заданный контекст и не требовалось.

Николай Пересторонин.