«Талант не гонщик, он победитель». Проверенный временем этот афоризм стал эпиграфом к очередному занятию литературного клуба «Молодость» и своеобразным его лейтмотивом . Прозвучав в прологе, фраза эта, конечно, больше не повторялась, но в значение ее вполне укладывалось искреннее желание участников разговора о достоинствах и недостатках нового произведения Эдуарда Просвиркина «Последний солдат империи» помочь талантливому рассказчику чаще входить победителем в работе над материалом.
Человеку многое удается. Задумав масштабное документально-художественное полотно, он в жанре семейно-исторической драмы повествует о потомках славного рода Мещерских, русских офицерах, служивших Отечеству при государях- императорах и Советской власти, на фронтах Первой мировой и Великой Отечественной войн, стараясь исторический правды и придерживаться. А вот художественная порой «хромает». То потомок князя заговорит через чур плакатно, в худших традициях агитпрома. То княгиня, отдавшись воспоминаниям, перенесет танец ХVIII-го века в век ХХ-ый. То немецкий генерал в уточненной беседе с достойным собеседником обронит: «Какого ЛЕШЕГО бомбить тыл?»
О бесконечно длящихся предложениях, запятыми –то разделенных реденько и говорить нечего. Уж столько раз твердили при обсуждении повести Эдуарда Константиновича «Территория заблуждений или Тайна Кировской областной больницы» и его рассказа «Шалун с острова Врангеля» об орфографии, пунктуации, словах, которые употребляются в значении, прямо противоположном контексту. Но читаешь: «Конечно, после окончания училища я повествовала о героях наших родов и вручала погоны отца, сейчас и ты получишь отцовское благословление, вручая лейтенанту отливавшие золотом полковничьи погоны, говорила княгиня» и опять не можешь удержаться. Натыкаешься тут же на: «Помни, сын, твои далёкие предки стойко сражались на Куликовом поле, князь Мещерский первым прорвался через чёртов мост, заслужив награду от самого Суворова, нет войн, где бы не отличились Вяземские и Мещерские: твои братья погибли героями, твой отец покрыл себя славой в мировой войне и погиб, как герой в Галиции» и с трудом отказываешься от мысли отложить текст и не возвращаться к нему, как сделала Светлана Багина после второй страницы. Но тема-то интересная, замысел-то масштабный, герои-то героические, в «очепятках» не виноватые. И финальная фраза: «Мещерские нужны там, где стоят насмерть, в других местах они не уместны» дорого стоит…А дороже всего, что разговор о творчестве нашего товарища был достаточно объективным, что подтвердило и мнение соседа Э.К. Просвиркина Станислава Снейка: «Над рассказом надо работать и работать».
Вот только напомнить о том, что дорабатывать должен сам автор, все-таки нужно…
Николай Пересторонин
