Пятница 25 января в «Молодости» обещала быть необычной. Я даже в джинсы по такому случаю обрядился  и пиджак хотел дома оставить -  мало ли баттл предстоит или до флэш-моба дело дойдёт. Но поиск новых форм на этот раз ограничился тем, что сразу два участника ЛИТО, Анна Гущеварова и Эдуард Просвиркин,  проявили инициативу и представили на обсуждение рассказы, объединённые не только общей темой, но и одним героем.

Да-да, оба произведения оказались посвящены 20-летнему артиллеристу Николаю Сиротинину, оставшемуся волею военных судеб тет-а-тет с танковой колонной немцев и ценой своей жизни остановившего врага. Только Эдуард Константинович о подвиге орловского паренька повествовал обстоятельно, доверяясь документальным свидетельствам,  вспоминая большую статью в «Огоньке» и очерк в «Литературной газете», цитируя  обер- лейтенанта Фридриха Хёнфильда, императора Наполеона Бонапарта и барда Юрия Визбора. А Анне Алексеевне  девичьи гадания на лепестках ромашки, частушки довоенной поры, воспоминания об играх в «лодыжки» и «кандалы»  не казались лишними в сюжете о времени, «когда все дворовые ребята встали на защиту Родины». Она даже косточки овечек, которыми в эти «лодыжки» в детстве сама играла, принесла на «Молодость», и частушки:

Бреют, бреют – не жалеют,
И стригут- не берегут,
Во солдаты забирают
Отцы, матери ревут,

или другие исполнить была готова.

Но обсуждение уже входило в своё русло. Об орфографии и пунктуации не говорили, больше останавливаясь на необходимости грамотно строить фразу, придерживаться правила: «В одном предложении – одна мысль». Советовали не писать о том, что не пережили, дабы не сбиваться на пересказ и копирайт. И, конечно, от сравнений, как они не хромают,  уйти не смогли. Но на «Язык живей у Эдуарда» или «Сюжет свежее у Анны» не останавливались, вспоминая очерки фронтовых корреспондентов, которые Зою Космодемьянскую в своих заметках сначала Таней называли; «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, где фамилия героя на одну букву, но изменена; романы Бориса Акунина, которые не документальны, но интересны. И вопросы были, с рефреном: «Зачем?» Вот только и теперь я убежден, что задавать их не мы должны авторам, а сами авторы себе. И желательно прежде, чем сядут за письменный или компьютерный стол…

Впрочем, советов, куда более дельных, в тот пятничный вечер было и без того предостаточно. Просто хотелось, чтобы, «преодолев бессонницу работой», наши уважаемые авторы ощутили  всю сладость литературного труда, который по свидетельству одного известного поэта:

Предстает спасением и льготой,
Как будто к делу ангелы зовут.

И лучшим ответом на все непонимания стали выверенные страницы прозы, летящей, как стих о счастии и чести  Всегда же хочется большего, чем есть…

Николай Пересторонин.