С утра родился афоризм: «Миру не интересно, как ты оцениваешь дела других. Миру интересно, что сделал ты». И потянулась рука к перу, перо к бумаге. Пятница же была, 22 марта, и Молодость обсуждала рассказ об омоложении. Назывался он «Волшебное зеркало», представил его на суд нашего ЛИТО Э.Г. Просвиркин.
Пожалуй, самый обсуждаемый в этом сезоне участник, Эдуард Георгиевич обратился нынче к жанру для себя необычному, фантазийному. Правда, поначалу показалось, что идёт он к нему путями прежними, проторёнными реалистической манерой повествования, будто оставаясь в плену жизненного опыта, стереотипов восприятия, устоявшихся оценок. Потому что если встреча, то в поезде. Если иностранное спиртное, то пойло или клопомор. Если женщина, то кустодиевская дива или мать-одиночка. Подмечая это, опытный обсуждальщик Игорь Коршунов и впервые оказавшийся на занятии клуба Кирилл, сошлись во мнении, что тем самым автор лишает героев права на саморазвитие, не позволяя им вести себя, так как они могли бы действовать, исходя из своего характера, внутренних, психологических характеристик. Хотя внешне всё наоборот: собственно авторского текста на страничку, тогда как монолог и письмо Вениамина Петровича занимают остальные семнадцать.
Такое несоответствие бросается в глаза и авторской руки не хватает. Особенно когда читаешь о том, как шли века, изгнанники становились волхвами, племя превращалось в народ, среди которого, если я ничего не путаю, поселился Яков Брюс, учеником которого по линии магства и чародейства оказался впоследствии Николай Фомич, предложивший Вениамину Петровичу в целях продления жизни и улучшения её качества испить эликсира бессмертия да посматривать время от времени в сработанное Даниилом-мастером волшебное омолаживающее зеркало. Читаешь и видишь, что пространные включения о событиях случившихся четыре тысячи лет назад не объяснены, границы между прошлым и будущим не чётки. Но замечаешь при этот, что может же человек одним росчерком пера, одной фразой: «Я знаю формулу бессмертия, просто нужен второй человек для создания чудодейственного эликсира», многое объяснить, соединить, а другой, такой как «дать телеграмму, махнуть к неведомому дому Якова Брюса, сесть против зеркала молодости и…», интригу поддержать и надежду на продолжение подарить. Но на деле сидел Эдуард Георгиевич Просвиркин напротив зеркала «Молодости», время от времени повторяя: «Это же из жизни…» или »Это же фантастика!», словно отнимал у зеркала этого права на мнение об отражающемся в нём…
А в остальном всё как обычно: читателям не хватало прописанности текста, автору - вчитанности в него. Но прорыв случился. И он в том, что человек вышел на новую для себя тему, раскрыл её достаточно интересно, во многом по-своему. Дело за малым: освоиться в жанре, чувствовать себя в нём, как рыба в воде. А этого одним рассказом не достичь…
Николай Пересторонин.
