Поставить точку после первой строчки,
И вновь начать как с чистого листа,
Светло глаголя, истово пророча,
Смежая веки, растворив уста.

Не об этом ли говорила Молодость в пятницу 20-го, то жестко, то мягко разбирая (рассказ? повесть? детектив?) Натальи Кобелевой «Старик у моря». Ставя в пример Маркеса, Потоцкого, Хемингуэя, Сименона, пеняя на сюжетные обрывы, неопределенность жанра, ошибки на уровне школьного учебника («жи» и «ши» пиши с буквой «и»), опечатки (Машинна – от имени «Маша»), отдавая должное фантазии и психологизму и напрочь в них отказывая, признаваясь: «Читается легко, но половину не дочитала», «Мозг не склеивается», Молодость оказала автору неоценимую услугу.

Дело то не в том, хвалят произведение или критикуют, дело в пище для размышлений. И тут все мнения хороши, кроме тех, что стремятся подчинить себе другие. Может быть, поэтому возглас: «Вы что читали, господа?!» не переменил участь автора, и дальше ему пришлось выслушивать замечания по части стиля, мотивировок героев, информативности. Но шоколадка, врученная Наталье одним из участников обсуждения в качестве первого гонорара, впечатлила.

Что дальше? Дальше - работа, каждого над собой. И только потом – над текстами. Ибо нередко оказывается, что даже филфак гуманитарного вуза не даёт гарантии блестящего литературного настоящего. И Молодость, наверное, тоже. Никто же не знает, что на самом деле поможет автору выйти на верную творческую дорогу: грозный окрик или утешительные слова, цитата из Уайльда «Чувства людей гораздо интереснее их мыслей» или пушкинское: «Хотите быть знатоком в художествах? Старайтесь полюбить художника, ищите красот в его созданиях».

Последнее, кстати, написано в селе Болдине Лукояновского уезда Нижегородской губернии. Александр Сергеевич уехал туда после ссоры с матерью невесты, и желание вернуться в Москву никак не поддерживалось внешними обстоятельствами – холерные карантины оказались непреодолимыми барьерами. Казалось бы, не до творчества. Но в ту Болдинскую осень 1830 года он создал великое множество стихов, поэм, маленьких трагедий, сказок, писем, критических статей. И выходит, что творчеству ничего не мешает, а помогает всё. И по большому счету – все.

Николай Пересторонин.