Вот уж воистину: всему верю. И надпись на мемориальной доске возле входа в столовую хладокомбината поначалу принял «за чистую монету». Причем настолько, что, отправляясь на Молодость пятничным вечером 7 декабря 2018 года, решил освежить в памяти прочитанное ещё летом и специально тормознул у этого кирпичного строения на Хлебозаводском переулке, дабы уточнить фамилию ученого, который, согласно написанному, какой-то период экспериментировал здесь со временем. Похоже, доэкспериментировался. Теперь в Кирове, послушно переводившем часовые стрелки с местного на московское, с летнего на зимнее время, в восемь утра едва светать начинает, а пол-четвертого пополудни уже темно, как ночью. И Молодость наша, сверяя часы, собирается без промедления начать разговор о рассказе Натальи Кобелевой «Гости», герои которого из прошлого в будущее, словно из комнаты в комнату переходят, успевая по ходу обменяться мнениями о временах и нравах, хроностражах и времериях, путешественниках во времени и сотрудниках временного правопорядка. Да и я к началу обсуждения опаздывать не собираюсь, торопливо считывая с памятной доски на Хлебозаводском: «В этом здании академик Виталий Павлович Петровский с 2156 по 2157 годы проводил опыты со временем». Даты, конечно, смутили. Но мало ли какое тысячелетие могло быть на условном календаре седовласого человека в очках, хитро поглядывающего на меня с дополняющей текст фотографии. Но вернувшись домой, загляну-таки в «Яндекс», наберу в поисковике его фамилию, имя и отчество и обрету лишь скупые сведения о том, что ученый с таким именем–отчеством пока не родился. Значит, подобных опытов со временем могло и не быть. А установка столь памятной доски если не фейк, то маркетинговый ход, направленный на придание дополнительной привлекательности комбинату, переулку, микрорайону, городу, наконец...

И что, ничего не осталось?! Как бы ни так! Есть же рассказ, в фантастической своей реальности раздвигающий временное пространство с 1903 года до 2090-го, а среду обитания персонажей от парголовских дач до тёмной стороны Луны. Из малого вырастает большее, из обыденного – значимое, и всё меняется в этом лучшем из миров не только потому, что проехал по пыльной дороге дачного посёлка велосипедист в диковинном для начала ХХ века обтягивающем костюме или вошёл в гостиную мужичок с говорящим нецензурности попугаем.

Казалось бы, только что, на первых страницах повествования Дуняша, девушка за горничную и за повара, принимала из рук хозяина свежеприобретенного судака, шестеро гостей угощались и вели утонченную светскую беседу в уютной беседке тенистого сада. А к середине повествования выяснится, что не просто так собрались вместе сорокалетний худощавый художник, темноглазый доктор лет тридцати пяти, слегка полноватый, коротко стриженый промышленник тех же лет, отставной седовласый полковник, бледный юноша с взъерошенными волосами и профессор - шатен с утонченными чертами лица. Уловив в разговорах нечто важное для выполнения миссии, во имя которой играли роль гостеприимных хозяев Елизавета Дмитриевна и Сергей Никодимович, ворвутся под покровом ночи к одному из них шпионы – не шпионы, но гости непрошенные, и, угрожая пистолетом с ядом, потребуют послужить германской разведке.

Но и этим интрига не исчерпается. Возвращаясь коридорами времени из прошлого в родное для себя будущее, в родные любимые 2090 –е, Элла-Елизавета ещё ко многим тайнам прикоснётся. И узнает, как из убийственной формулы, соединенной с третьим рецептом вакцины Ивана Ильича (Петрова, кстати, в одной из своих временных ипостасей!), получилась панацея, почему Командору Института Времени проще было назвать гениального изобретателя преступником, чем объяснять министерствам и ведомствам насущную необходимость его возвращения из времён, в которых два однокурсника были просто Иваном и Мишуткой, и один придумал прививку от эгоизма, а другой аппарат по совмещению точек трехмерного мира в четвёртом измерении...

Стоит предупредить: рассказ «Гости» - не для диагонального чтения. В нём размышления о литературе, живописи, парадоксах времени и евгенике не случайно переплетаются с идеями об усилении сопротивляемости организма старению, содействии появлению людей с ценными признаками, необходимости или ненужности гуманистической составляющей в научных изысканиях. Конечно, потребуется время, чтобы не буксовать на словосочетании «крестьянин- извозчик», «там сегодня музыкантов привезли», «чарующие звуки музыкального концерта», «вставить чистосердечное признание», «нашел себе интересное сотрудничество», некоторых других оборотах и словах, не вполне согласованных с контекстом сюжетных линий, смысловых значений. Но потом окажется, что временное пространство протяженностью в несколько веков не тяготит. И диалоги не столько скашивают долгую дорогу в дюнах эпох, сколько характеризуют временные отрезки бытия и их обитателей.

Это в поезде дальнего следования сидишь, смотришь в окно, общаешься с соседями по купе, чаёк попиваешь, коньячок потягиваешь, не сознавая, что ты пассажир машины времени или пленник часовых поясов. А здесь понимаешь. И вселяет надежду на гуманистическую подоплеку техногенного общества, в котором живёт и работает Элла, что не в контакте с неким техническим устройством, напичканном энциклопедическими знаниями о всех и вся, а в живом в общении с бабушкой и её подругой проясняются для путешественницы во времени некоторые обстоятельства далёкого прошлого. Но если от Эллы требуется искусство задавать вопросы и вслушиваться в ответы, то от нас, читающих эту фантазийную историю, автор вправе ждать искусства вчитываться. Но чтобы скорее это искусство в читателе проявлялось, от рассказчика требуется не менее важное – убедительность стиля, интонации, ритма. И понимание того, что не много сейчас писать надо, а так, чтобы нельзя было не прочитать. И что это будет – интеллектуальная проза, неглупое фэнтези, детектив с элементами фантастики – не так и важно. Больше жанров, хороших и разных, при условии, что качество текстов будет расти. И именно о таком творческом росте говорили участники обсуждения, вспоминая прошлогодний дебют нашей рассказчицы.

Что касается меня, то история с мемориальной доской на Хлебозаводском переулке ни веры, ни надежды во мне не убавила. Скорее, наоборот, куда с большим интересом я читаю теперь в рукописи Натальи Кобелевой о том, что, не зная измененных величин переключателя времени, профессор Петров пробрался-таки в кабину Машины времени, и, трогаясь в путь, помахал рукой Командору. А потом передал ещё один привет прошлого будущему: находясь в 1903 году, нашёл возможность переправить в 2016 год томик Пушкина с надписью на форзаце: «Передайте Никите - если убийственную формулу смешать с третьим рецептом вакцины Петрова – получится панацея».

Так что я по-прежнему всему верю, особенно написанному. И надеюсь на всех, особенно на пишущих. Без этого в Молодости нельзя…

Николай Пересторонин.