14 октября в Доме-музее А.С.Грина и литературного краеведения открыли выставку "Кузены", посвященную юбилеям Л.В. Дьяконова и Н.А. Заболоцкого. Двоюродные братья, связанные не только узами родства, но и привязанностью к Вятской земле, они оставили в русской литературе большой след, их литературное наследие востребовано и любимо.
Известный вятский поэт Николай Пересторонин отозвался о выставке: "Удивительное дело. Ты видел эти карандаши и карандашницу, ручки перьевые и автоматические, карточки, заполненные аккуратным почерком Леонида Владимировича и сложенные им так же аккуратно в коробки из-под сахара – рафинада. За его письменным столом сидел, правда, с краюшку, по другую сторону от писателя, вот эти карточки заполнявшего. А они - раз и музейные экспонаты, вместе с галстуком почётного пионера, пишущей машинкой и книгами, фотографиями из старинного альбома и рисунками, выполненными им, чтобы изжить горестные воспоминания о роковом тридцать седьмом.
И родство его с Николаем Алексеевичем Заболоцким, не вдруг и открывшиеся, тема выставки «Кузены», открывшейся вчера в Доме- музее А.С. Грина и литературного краеведения. Выставки очень подробной, значимой, важной для понимания судьбы двух великих двоюродных братьев, двух поэтов больших, исследователей жизни народной во всем многообразии творческих проявлений. Судя по материалам выставки, по рассказам самого Дьяконова, они не так часто и виделись, встречались с Заболоцким, разве что в юности. А как пересекаются истории их заключения и реабилитации, как перекликаются строки Николая Алексеевича:
Пой мне песню, дерево печали,
Я, как ты, ворвался в высоту,
Но меня лишь молнии встречали,
И огнём сжигали на лету,
с рисунком Леонида Владимировича, на котором огненный всполох молнии приближается к одинокому дереву. И как много говорит история с посмертной маской лица Пушкина, маской, которую он бережно хранил у себя, потом кому-то подарил, но через какое-то время забрал обратно. А ещё говорил мне, снова, как в прошлый раз, не обращая внимания на украдкой включенный диктофон: «Почему именно Пушкин? А я не знаю, почему. Я ведь съездил в Михайловское, был в комнате на Мойке, смотрел на кушетку, на которой он умер, на дверь - за ней стояла Натали. То есть это было уже интимно со мной. И я не помню, до разговора с вами или после него, произошла впервые в жизни странная вещь. Я сны не запоминаю. Хотя вижу очень интересные порой, со множеством лиц, А тут вдруг увидел себя в этой комнате, нет, не в Михайловском, конечно, на Мойке, где он умирал. В этой комнате, около этой кушетки. И как-то они меня не видят, а я вижу. И Даль около постели, Наталья Николаевна склонившаяся. А потом вдруг оказалось, что это я там умираю. Это только звучит как-то самохвально, вы никому не рассказывайте. Но я это действительно видел, Но мне было очень обидно, что я умираю и надо ещё стоны сдерживать. Но потом я проснулся…».
А Заболоцкий на чёрно-белых фотографиях конца 50-х годов прогуливающийся в окрестностях Тарусы, зажигающий свечи на новогодней ёлке, кажется в Переделкино, шагающий в составе делегации советских писателей по итальянской земле. Последнее фото датировано 1957 годом. А у меня стихотворение «Заболоцкий в Венеции. 1958 год» называется. Надо исправлять.
Уже на выходе, покидая выставку, купил блокнот: мало ли что записать придется по впечатлениям от экспозиции. А на обложке, под портретом Грина уже всё написано: «Прости жизнь, этим ты её победишь». «Вот вам и эпилог, послесловие», -подумалось было. Да по дороге заглянул в «Территорию слова», книжный магазин на Воровского и нашёл таки давно искомый томик «Николай Заболоцкий» из серии «Золотая коллекция поэзии». Никита Николаевич Заболоцкий, составлял, по Заключительному своду, который в 1958 году, незадолго до своей смерти составил, установив перечень произведений для публикации, его отец, поэт Николай Алексеевич Заболоцкий. Прекрасная замена трехтомнику, который был у меня да сплыл. И снова мы с вами в начале пути, в прологе, где городские и смешенные столбцы продолжаются поэмами «Торжество Земледелия», «Безумный волк» и «Деревья», а те в свою очередь уступают наше внимание разделу «Стихотворения», во всей полноте представляющем поэтические искания 1932-1958 годов…». А избранное Дьяконова у меня сохранилось, доведётся и его перечитаю…
